И смех и грех по-кинешемски (Часть 2)

Итак, продолжаем узнавать, как обстояли дела с человеческими слабостями и пороками, а также наказаниями за оные, в дореволюционной Кинешме.

В первой части повествования мы рассмотрели ряд судебных дел ХIХ века, фигурантами которых выступали мужья и жёны. Даже если судьи признавали, что муж наносил жене те или иные обиды, то женщине, как правило, тоже прилетало то или иное наказание (арест либо удары розгами). Обращаясь в суд, женщины напрасно думали, что за ними самими не найдут никакой вины. Обязательно находили, чтобы было неповадно «качать права» против мужей.
Но продолжим!

1870 год, без даты.
«Сельский Староста и крестьяне села Р. жаловались Волостному Суду на то, что дочь крестьянина К. ведётъ распутную жизнь и бранится неприличными словами, что не воспрещаетъ делать ей ея отецъ.
Суд постановилъ: наказать отца обвиняемой двадцатью ударами розогъ».
Что тут скажешь… Такие времена. Странно, что виновницу к суду не привлекали… Или мы не знаем об этом.

1867 год, 12 декабря.
«Слушали жалобу Килешемскаго мещанина И. о неуплате крестьянами деревни Поповки аренды за воды против острова, принадлежащего Килешемскому Успенскому собору».
Поскольку мещанин требовал аренду за то, что ему не принадлежало, суд оставил жалобу без последствий. Но любопытно здесь другое, а именно написание – «Килешемскаго», «Килешемскому», через «л». Не знаем, как вы, а мы подобного прежде не встречали.

1871 год, 24 ноября.
«Староста представилъ пять крестьянъ за грубости и ослушанiе, изъ коихъ одинъ Павелъ Никитинъ плевалъ выборному въ бороду на сходе.
Судъ постановилъ наказать всехъ пятерыхъ крестьянъ розгами по 20 ударовъ каждаго»
Обратите внимание, плевавший в бороду выборному (считайте, депутату) Павел Никитин получил столько же розог, что и не певавшие. Вообще максимальное число ударов не могло превышать в то время 20-ти. Может быть, Никитину и хотели бы дать больше, но закон есть закон. Судьи его чтили.
«26 числа утромъ решенiе исполнилъ Волостной Старшина». Стоит ли сомневаться, что Никитина чиновник порол с особым тщанием. Всё-таки пороть можно было и вполсилы, а можно и во всю мощь. С оттяжкой, чтобы лопалась кожа.
Может быть, наши современники оттого и боязливые в большинстве своём, оттого и чиновники и вызывают у них пещерный ужас, что на генной памяти закрепились удары розгами.

1871 год, 26 апреля.
«64 человека крестянъ представлены Волостному Суду по обвиненiю въ неисполненi приказанiй сельскаго и волостнаго начальства вследствiе грубости, непостоянства и нетрезваго поведенiя».
Далее сказано, что суд выехал на место, произвёл дознание и нашёл жалобы старосты справедливыми. Каждый из 64-х грубиянов получил наказание «по двадцати ударовъ розгами». Это чтобы «на будущее время всегда исполняли распоряженiя не только волостнаго, но даже и сельскаго начальства безъ всякихъ сопротивленiй».
Возможно, некоторые современные чиновники прочитают и скажут, что вот бы и я сейчас так. Заодно бы пороть крестьян за критику в интернете. А то одним не нравятся, как кладут асфальт, другим не нравится, что асфальт вообще не кладут. И так им не так, и эдак не эдак.

1871 год, 1 марта.
«Крестьянин А. представлен Старостою суду за нетрезвое поведение и упорство противъ сельскаго начальства»
Наказание – 20 ударов розгами.
Через месяц тот же суд рассмотрел дело против 16 крестьян. Формулировка звучала так же – «за упорство противъ сельскаго начальства». Каждый получил по 20 ударов.
И так далее и так далее. Каждый месяц не по одному суду над упорствующими. Судили по одному и десятками и каждый раз присуждали максимальное число ударов – 20.
Стоит также отметить, что не всегда «упорству противъ сельскаго начальства» сопутствовало «нетрезвое поведение». Трезвых в судебных исках называли нерадивыми или ослушниками. Так и писали: «Суду представлены четверо нерадивыхъ села Пешкова». Или: «Суду представлены двое ослушников деревни Доброхотова».

6.

1871 год, 14 ноября.
Суд рассматривал тяжбу между крестьянами деревень Губачёва и Щечиха. Будто бы губачёвские крестьяне собирали камень для продажи на железную дорогу (в Кинешме шло как раз её строительство) и делали это на реке Кинешемка со стороны Щечихи. Всего губачёвские успели собрать 12 куч.
Вроде бы, какая разница, где собирать камень? Но оказывается, что в то время природные ресурсы не считались всеобщим достоянием, а принадлежали конкретным деревням.
«Ответчики изъ деревни Губачёва учинили запирательство, показали, что они собирали камень на своей части реки», однако на суде всплыли показания сельского старосты, который точно знал, что и почём. Оказалось, что добытчики сами рассказывали ему, где берут камень, он их учил, что так делать нельзя, но они не послушали.
В итоге суд постановил взыскать с губачёвских крестьян 12 рублей, но «ответчики остались недовольны и копии с решенiя не взяли».
Увы, неизвестно, что было потом. Возможно и такое, что в следующий раз суд назначил должникам порку. Также не исключено, что губачёвцы с того времени не упускали случая, чтобы настучать щечихинцам по головам. Может быть, вражда между двумя деревнями передалась и другим поколениям, которые потом и знать не знали про добычу камня.

1870 год, без даты
«С. жаловалась, что на дороге изъ Кинешмы встретилъ её Р. и склонял на любовную связь, а какъ она не согласилась, то онъ прибылъ её». Прибыл — то есть жестоко побил.
Думаете, садист получил порку за свою маниакальную страсть? Как бы не так. «Судъ внушил ему, чтобы онъ более не наносилъ побоевъ подъ страхомъ строгой ответственности». Также на него возложили обязанность выплатить побитой женщине 5 рублей.

1864 год, 10 июля
«Крестьянка В. Наказана за неповиновение мужу и распутство 20 ударами розогь»
Прежде мы уже отмечали, что суд не мог приговаривать женщин к телесным наказаниям. Но одно дело правила, а другое – практика.

1872 год, 5 марта
«Крестьянка Т. Жаловалась на мужа за оксорбленiе и оставленiе ея съ семействомъ без всякихъ средствъ к пропитанiю».
Суд выяснил, что она тоже хороша. Пока муж работает вахтами (за 150 лет в Кинешме мало что поменялось), она сама «расстраиваетъ хозяйство».
Поэтому мужу дали 15 ударов розгами, а ей 10 ударов.

1871 год, 14 января
«Судебный Следователь Г., ехавъ по деламъ службы изъ Кинешмы, остановился на Костромскомъ тракте для исправления кучером конской сбруи. Проезжая мимо на лошадяхъ крестьяне Е. и М. в нетрезвомъ виде начали ругаться матерными словами на Следователя».
Думаете, что хамы получили крепкую порку? На суде они заявили, что матерились не на следователя, а на своих лошадей, когда объезжали сломанную повозку.
Суд назначил им по двое суток ареста (наиболее мягкое наказание) и «внушилъ имъ на будущее время, чтобы матерно при объездахъ не ругались».
Неплохо крестьяне обскакали следователя? Вот вам и крестьяне. Вот вам и следователь.

1871 год, 17 октября
«Крестьянин К. в ночь с 13 на 15 число сего октября в доме своём застал свою жену В. с крестяниномъ К, который заявил ему, что живётъ с его женой уже 2 года».
В своём иске К. обратил внимание суда не только на этот скверный факт, но и на то, что жена с любовником продали его кожаные сапоги. А жена в своё оправдание заявила, что сапоги принадлежали не мужу, а как раз любовнику, и это он, то есть муж, продал их кому-то.
Из представленных доказательств суд так и не смог заключить, чьи же были сапоги и кто обогатился за счёт их продажи. Поэтому судьи решили «отложить дело до будущего».

1861 год, без даты.
«Староста И. жалуется, что крестьянинъ Н. обругалъ его въ пьяномъ виде и плюнул ему въ рожу».
Так и сказано, «въ рожу».
«Судъ постановилъ: оштрафовать Н. на 1 рубль и наказать его 20 ударами розогъ».
Стоит отметить, что суды крайне редко наказывали крестьян штрафами, потому как из-за их кромешной бедности брать с них было нечего. К примеру, о порядках Есиплевского Волостного суда проверочная комиссия писала: «Къ денежному штрафу присуждаютъ почти только за неявку в Судъ, ибо въ большинстве случаевъ нельзя взыскивать штрафъ безъ разоренiя крестянъ».
Здесь же, получается, крестьянина наказали и штрафом, и максимальным числом ударов. Видимо, он и в самом деле перегнул палку, плюнув сельскому начальству «в рожу».
(Окончание следует)